— Теперь я вспомнил, почему тебя семь раз награждали орденом Могильной мухи, варгард! И хотя я не припомню, чтобы давал разрешение передислоцировать весь легион в отсутствие твоего повелителя, уверен, это лишь вопрос замыкания проводов. Как ты сам сказал, ужасные проблемы с сигналом. И хотя я оставлю вопрос о твоём наказании на усмотрение брата Зандреха, думаю, тут найдётся повод для снисхождения. — Затем он повернулся к Зандреху с выражением, Обирон мог бы поклясться, ухмылки на лице. — Что скажешь, братец?

От этой новости Зандрех поник ещё пуще. Он явно впервые услышал о решении Обирона двинуть войска вперёд, и это выглядело не иначе как узурпацией его власти в момент слабости. И что ещё хуже, сейчас, вспоминая тот момент умопомешательства, Обирон не мог всецело убедить себя, что это не так.

— Нет, никакого наказания, — почти шёпотом ответил Зандрех. — Наоборот, троекратное ура Обирону. Ура, ура, ура.

В сравнении с нынешним банкетом даже пиры, которые Зандрех закатывал для гидримской знати, показались весёлыми. Хозяин Обирона едва притронулся к своей пустой чаше, которую Сетех подарил ему взамен разбитого сосуда, устроив из этого настоящее представление, и за всё время сказал, наверное, по одному слову на каждые пять его приятеля. Тем не менее из речей Сетеха Обирону хотя бы приоткрылась завеса тайны над недавней историей бледного лорда — или, скорее, те её фрагменты, которые он сам хотел поведать варгарду и немесору.

Сетех являлся своего рода капером, работавшим тайным агентом Повелителя Бурь в тёмном заливе м'ват. В обмен на свободу действий и в качестве наказания за прегрешения, о которых он не хотел распространяться, Сетех согласился пожертвовать родным миром-гробницей и пометил его как потерянный при взрыве сверхновой в период Великого сна.

С тех пор его небольшое семейство вело кочевой образ жизни, располагаясь исключительно на борту звездолётов его флотилии и занимаясь продвижением интересов Саутехов среди Вурдалачьих звёзд. В основном это означало огораживание от ужасов Костяного Царства Дразак и слежение за тем, чтобы влияние отвратительного Валгуля не распространялось слишком далеко в направлении Восточной Окраины. Также Сетех выступал первопроходцем, которому поручалось исследовать места, заброшенные со времён Войны в небесах, и по возможности вывозить оттуда полезные ресурсы. Именно так Сетех наткнулся на сверхъестественную маскировочную технологию, под прикрытием которой теперь перемещались его флот и войска, и точно так же совсем недавно он нашёл Доахт.

— Представь, какие мысли роились у меня в голове, брат, — сказал Сетех, делая вид, что жуёт кусок мяса. — Я был потрясён, если не сказать больше. Целый коронный мир, каким–то образом утраченный из–за диковинной магии, и с населением, замещённым безмозглыми автоматами. Естественно, я знал только одного некронтир, который справился бы с этой задачей, и поэтому попросил Имотеха послать за Зандрехом.

— Ты… очень добр, брат, — признал Зандрех, выглядя так, будто лестные слова скатились с него, как капли дождя, и больше не смог ничего сказать. Вскоре после этого Сетех предположил, что старый немесор, должно быть, устал, и настоял на том, чтобы тот вернулся на «Хорактис» и отдохнул. Зандрех не стал спорить и, бросив последний грустный взгляд на Обирона, поставил чашу и исчез.

После ухода хозяина Обирон попытался найти оправдания, чтобы ретироваться самому, но Сетех, чьи линзы потускнели, намекая на лукавую улыбку, не хотел ничего слушать.

— Пойдём, Обирон, нам пора побеседовать. Пожалуйста, присядь рядом со мной. — Сетех впервые назвал его по имени и также впервые, на памяти Обирона, сказал «пожалуйста», чего прежде не говорил даже другим аристократам. Но если так полководец рассчитывал расположить к себе, то гамбит не удался.

— Немесор, я всего лишь солдат, мне неудобно…

— …отказываться от приглашения лорда моего ранга, варгард, — закончил Сетех. — Теперь садись.

Обирон подчинился.

— Как я и предположил ранее, думаю, мы вели отношения не на самых взаимовыгодных условиях — ни сейчас, ни в прошлом. Вероятно, я совершенно неверно судил о тебе. Ты отлично справился, возглавив армию на передовой.

— Я ничего не возглавлял, лорд-немесор, я просто…

— Хорошо, держал поводья, пока твоему хозяину… нездоровилось. Да-да, Обирон, я знаю, какую песню ты опять заведёшь. Ты преданный слуга, солдат до мозга костей, никогда не мечтал о власти и бла-бла-бла. Я только одного не могу взять в толк — как так вышло, что такой способный лидер, как ты, не взял… бразды задолго до этого? Давай начистоту — я даже ничего от тебя не прошу. Просто ничего не делай в течение всего лишь одного дня, и тогда в спину Зандреха вонзится столько ножей, что хватит выковать из них монолит.

Обирон застыл в кресле, не веря своему слуховому аппарату.

— Милорд, вы же не думаете…

— Я думаю всё, что мне заблагорассудится, но поскольку намёки явно не для тебя, не стану ходить вокруг да около. Сыновей Гидрима следовало бы возглавить тебе.

— Опять же, я простой воин, милорд, и не имею знатного происхождения.

— Как и наш благородный царь Имотех. Рядовой дослужился до генерала, а когда проснулся среди хаоса на Мандрагоре, то стал фаэроном.

Обирон на мгновение растерялся, прежде чем нашёл нужные слова.

— Вы довольно часто указывали мне на моё место, лорд Сетех.

— И правильно… всем нам не помешает помнить о нём. Но где же твоё место, Обирон? Лихие пришли времена, варгард, и они становятся ещё более дикими с каждым днём. Кто или что диктует нам, как поступать? Кодексы чести, написанные для мёртвой расы? Правители, ставшие слишком немощными, чтобы занимать престол? Нет, мой друг, теперь никто и ничто не определяет нашу судьбу, кроме нас самих. А что же насчёт тебя?

Над столом, будто меч, повисла тишина, прежде чем её нарушил мягкий стук когтей Сепы или Саты, когда один из зверей скользнул в тень.

— Я не желаю могущества, — твёрдо заявил Обирон, повторяя свою непреложную истину в надежде, что она уведёт его подальше от разверзшейся под ним чёрной дыры.

— Пусть не для себя, но ты же хотел бы возвращения господства династий. И ты ведь не думаешь, что этого удастся достичь под началом Зандреха?

Обирон не мог заставить себя ответить честно, поэтому сидел молча и дал Сетеху продолжить.

— Позволь сформулировать вопрос иначе: ты и вправду думаешь, якобы мы здесь сугубо для того, чтобы одного за другим уничтожить Отделённых? — Признаться, Обирон задумывался над этим. Никто не раскрывал ему детальный план кампании, но он этого и не ждал, ведь его работа заключалась в претворении замыслов, а не их создании. Тем не менее, по мере того как масштабы противостояния с коронным миром прояснялись, у Обирона возникали серьёзные сомнения по поводу того, чего они намеревались здесь достичь.

— Нет, варгард. Мы тут… не борьбой с вредителями занимаемся. Конечно, если мы достигнем своей цели, то устраним угрозу Доахта, но мы не собираемся для этого ждать, пока неприятельские воины выйдут под обстрел наших орудий. Я расскажу тебе, как обстоят дела, Обирон. В самом сердце этого мира запрятано сокровище невыразимой ценности для нашего народа. И оно находится там же, где процессорные ядра, в которых обитает автономный дух. Кампания должна быть быстрая, ведь нужно спуститься в глубины планеты и прорваться в сокровищницу, прежде чем проснётся достаточно войск, чтобы одолеть нас. И для совершения такого подвига требуется не только наша объединённая мощь, но и лидерство, не запятнанное ни сомнениями, ни безумием. Зандрех, благородный варгард, более не обладает этим качеством. На Доахте он узрел первый фрагмент реальности, и это практически сломило его. Он слишком нежная душа для этой новой галактики. Если не из других побуждений, так действуй из чувства милосердия к нему.

Обирон не мог сказать, что разозлило его больше. То, что злодей, пытавшийся убить его хозяина, в неприкрытой форме пытался склонить его к тому же или то, что это начинало казаться разумной идей. Ярость вспыхнула в его энграммах, словно молния, и ему пришлось сдержаться, чтобы не стукнуть кулаком по столу.